Слово о мимоязе
В последние годы, рассказывая юным аудиториям про Светлое Будущее, человеческое счастье, честь и труд, я всё чаще сталкиваюсь с тем, что каждое из этих понятий следует в лучшем случае отшифровывать. В худшем же – приходится не просто разъяснять, что значат эти слова, но и выдирать с мясом жирные значения-сорняки, проросшие на безответном субстрате молодёжных умов.
Для примера стоит привести такие понятия-близнецы, как «работа» и «труд». Те Читатели, в чьих умах эти слова ещё ассоциируются с лопатами, шестернями и чертящими инженерами из букварей, а также со школьным трудовиком в синем фартуке и фрезерным его станком -- не учитывают, насколько быстро галопирует время. Между тем, современные 20-летние самцы нашего вида, во первых, видали уроки труда только в старом советском кино для школьников. А во-вторых – они с детских лет бомбардируются феерической бредятиной, сдвигающей значение слова совершенно не в ту прерию:
«Заработай на Forex»;
«Нет клиентов? Кликай сюда и зарабатывай по $1000 в неделю, ничего не делая»;
«Расскажите, г-н Тинькофф, заработали ли вы свой первый миллион, спекулируя водкой в институте?»
«Трудно ли получить престижную, высокооплачиваемую работу со свободным графиком? Нажми и узнай»...
В итоге для современников, находящихся в возрасте так называемой молодёжи (отметим, что и это слово сегодня уже ничего не означает в социальном смысле – ибо функции холостых и не имеющих хозяйства спиногрызов общества исполняют люди самых неожданных возрастов) – понятие «работа» ассоциируется с любым набором ритуалов, с помощью которых у окружающей тьмы можно вымолить штуку баксов в неделю, свободное время и, если повезёт, даже передачу, как у Тинькоффа.
Юный современник просто не шпигует слово «работа» никаким внутренним значением. На выходе старой доброй работы должна была появляться вырытая канава, пять квадратов облицовки, сорок шпингалетов, пара выписанных больных, спущенный на воду лайнер «Антонио Грамши» и новый роман. Несчастными считались те, кто выполнял «унылую механическую работу, не видя цели и результатов своего труда». Сегодня же, для проверки, любой из нас может прошерстить сотню юношеских и девичьих блогов на выбор. Вы найдёте множество упоминаний о том, что лирические герои «сидят на работе», «свалили с работы пораньше», «после работы пошли играть в мафию» и «завалены работой по уши». Вы наверняка узнаете, какой идиот клиент, который никак не мог понять, что такое DFH, и как ему пять раз пришлось всё объяснять, а он в итоге так и не понял. Но едва ли вы найдёте влюблённое описание трудового процесса и гордость за его непосредственный результат, а не за сумму вознаграждения.
С учётом того, что труд в современном мире является таким же столпом существования, как плотская любовь и питание – приходится заявить: в базовом мировосприятии современника зияет гигантская дыра, заполненная какими-то обёртками, огрызками и опоссумами.
«Труд», кстати, был взят мною просто для примера. То же искажение будет наблюдаться, если мы процедим через страшненький жизненный опыт юношества слова «честь», «добро» и «будущее». Попытайтесь сделать это самостоятельно, и вы ужаснётесь, друзья мои. Перед вами в полный рост встанет явление, которое можно назвать термином «Мимояз»: -- глюкавая по определению знаковая система, каждый символ которой означает не то, что должен означать по правде.
Впрочем, если кому-то кажется, что этот хаос понятий касается лишь юношества – то этот кто-то чрезмерный оптимист.
Взгляните на мужчину около полтинника, выучившегося, к примеру, на палеонтолога – но на волне великих перемен двадцатилетней давности ушедшего в бизнес, затем в отсидку и, наконец, в таксисты. Ум его превращен в пульт-ленивчик с рандомным переключением каналов: рядом валяются растерзанные временем ошмётки прежних знаний о вендских отпечатках в песчанике – и высятся гигантские пирамиды, в которых жрецы контактировали с Внеземными Цивилизациями. Эти руины прежнего человека помнят модную в 1989 году теорию о смерти мамонтов – но спокойно могут приплести к ней структурированную воду и Путина. Этот современник постоянно думает мысли, продолжения которых не знает – и без смущения затыкает дыры в своей образованности самым болезненным креативом радиоредакций. Он тоже говорит и мыслит на мимоязе – с соответствующим успехом.
Налицо, если можно так выразиться, второе вавилонское смешение. Даже хуже: не только смысловые понятия взболтаны внутри языка, как гоголь-моголь – сами умы, в которых живёт и должна развиваться общественная мысль, как следует взбиты безжалостным миксером мимоязычества.
Результаты за окном, и едва ли всего прозака на планете хватит, чтобы ими восхититься.
Подробнее...